Фурия Капитана - Страница 122

122

– Сенатор не в восторге от этого, – сказал Маркус.

Леди Аквитейн взмахнула рукой.

– Как и я. У Крассуса есть кое-что, чего нет у Сципио.

– Титул, – проговорил Маркус,- законнорожденность.

– Точно. Он сын Антиллуса Рокуса, – она покачала головой, – Я упорно трудилась, чтобы Арнос получил политическую выгоду от этой кампании – и если говорить больше, мой муж не нуждается в еще большем количестве соперников.

– На самом деле ты не считаешь, что Крассус может стать помехой ему, – ответил Маркус.

– Нет. Не сейчас. Но лет через десять, с успешными кампаниями за плечам… – она пожала плечами, – Мудрый садовник вырывает сорняки, когда они маленькие, а не ждет, когда они разрастутся.

Маркус перестал жевать.

– Мы воспользуемся им, чтобы захватить руины, – сказала Леди Аквитейн, – Мы позволим ему захватить для нас город. Когда же мы войдем в него…

Она пожала плечами.

– Позаботься о нем, мой Фиделиас.

– Крассус, – произнес он.

– Да, – повторила она.

– Это может оказаться нелегким делом. Если его смерть свяжут со мной, то любой алеранец, коль уж на то пошло, будет подозревать Сенатора. Ни говоря уже об ответе Рокуса.

– Именно поэтому я взяла на себя смелость прикупить одну из этих канимских балест для тебя, мой шпион, – она подлила ему в кружку пряный чай из кувшина, – Под твоей койкой. Он умрет от рук врагов, которым так храбро противостоит, героем Империи.

Маркус кивнул и заставил себя продолжать есть.

– Я знаю ты ранен и тебе нужно отдохнуть, – она спокойно взяла поднос, отодвинула одеяло и изучила его рану. – Великие фурии, как небрежно зашито.

Она положила руку поверх раны, и взгляд ее затуманился.

– Но закрыта надежно, я полагаю, – она вернула на место одеяла и поднос.

– Сделай это для меня, Фиделиас и ты наконец-то сможешь покинуть это место. Вряд ли оно для тебя, знаешь ли, – ее глаза заблестели, – следующий год будет очень интересным. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне.

Он кивнул ей.

– Я позабочусь об этом.

– Великолепно, – сказала она, ее глаза сверкали, – Ешь. Отдыхай.

Она вышла из палатки.

Маркус какое-то время сидел без движения.

Убить Крассуса.

Или нарушить ее приказы. Убить себя.

Маркус выкинул вопрос из головы и доел все, что оставалось на подносе. Он допил чай и улегся спать. Он должен обдумать все тщательно, после того, как отдохнет.

Ему нужна его сила.

Независимо от того, как он ей распорядится.

Глава 39

Тоскливые дни и несчастные ночи слились в одно долгое, медленное, уродливое испытание, и Амару начало искренне тошнить от болот и всего, что с ними связано.

Все дни были одинаковы. Они начинались с рассветом с холодного завтрака. Затем они будут упорно тащиться вперед, через бесконечную тину и неглубокую воду.

Они будут останавливаться на отдых, но с каждым проходящим днем остановки все меньше и меньше позволяют восстанавливать силы.

Бернарду иногда удавалось найти сухую древесину, которая будет гореть, не выделяя слишком много дыма, но ее никогда не было много, так что ему удавалось развести только небольшой костер.

Они готовили любое мясо, которое Бернард умудрялся подстрелить – так что большую часть их рациона составляли гаримы, мясо было безвкусное и жирное.

Они никогда не разводили огонь ночью, так как Бернард сказал, что они будут заметны за мили, и без огня ночи превратились во что-то весьма убогое.

Они будут останавливаться на сухой земле, чтобы отдохнуть, но "сухой" – относительное понятие на болотах. Влага просачивалась через одеяла и одежду независимо от того, как они пытались это предотвратить, до тех пор, пока Бернард не набрал достаточное количество небольших шкур гаримов, чтобы соорудить единую подстилку для сна.

Один из них должен был бодрствовать, так что они не могли сбиться все вместе для тепла, из-за недостатка сна Амара была ослаблена, ее постоянно сотрясала дрожь.

И, конечно, абсолютно каждая часть дня сопровождалась тысячами и тысячами насекомых, которые ползают, насекомых, которые летают, насекомых, которые плавают, и Амаре приходилось постоянно чистить от них глаза, и нос, и уши, и рот – это было похоже на ходьбу через бесконечную живую занавесь.

Как только светало, они должны были вставать и отправляться в путь. Так и проходили бесконечные дни.

И хотя Бернард клялся, что чувствует себя лучше, он не предлагал снова возглавить отряд, и Амара видела, как он трет свои глаза или виски, когда думает, что она на него не смотрит.

Первый Лорд, в свою очередь, продолжал дрейфовать на волнах сна, и хотя и не оправился до конца от лихорадки, по крайней мере не чувствовал себя хуже.

Они остановливались на обед час назад, и Амара все еще чувствовала вкус жирного мяса гарима у себя во рту, когда она увидела движение на болотах впереди. Она остановилась, подняв руку, и оглянулась через плечо на Бернарда.

Они стояли по пояс в воде, и Бернард немедленно положил свой лук и колчан на плавающие носилки Гая и присел так, что только голова торчала. Амара последовала его примеру. Он беззвучно переместился в воде поближе к Амаре и стал вглядываться вперед.

Амара подняла руки и призвала Цирруса, велев фурии создать линзу в пространстве между ее пальцами. Воздух размылся на мгновение, а потом сфокусировался, приблизив область перед ней.

Три человека двигались через болота. Они были одеты в маскировочные плащи, брюки и ботинки, все из шкур гаримов, и пестрые шкуры болотных ящериц смешивались в те же серо-зеленые цвета, окружавшие их. Амара никогда не видела их, за исключением…

122